Бессмертие души (Платон/Сократ) (4/1)

Вообще, слово-откровение, обозначающее-воспроизводящее-описывающее истину (сущность), с точки зрения концепции Платона/Сократа неким совершенно мистическим образом пребывает в чистой мысли философа, превращаясь в этакий мистический «канал» информации, доступный только самому философу. Термин «созерцать сущности» в этом контексте перестает иметь отношение к чувственному восприятию и чувственному опыту, а сам акт «созерцания» приобретает мистический характер. Кроме того, он не может стать результатом или предметом общения (даже философов!).

Слова-откровения воспроизводят сущности в противоположность словам-обобщениям, которые обозначают-воспроизводят (в той или иной мере вполне) конкретную чувственно воспринимаемую предметную реальность (реальность вещей) и сами обладают некоей чувственно воспринимаемой (видимой или слышимой) формой (словоформой, формой знака, воплощены в знаковой форме, в форме знака). Подобное разделение, различение слов, которое напрашивается в концепции Платона, реально существовать, мягко говоря, вряд ли может, так как любое слово естественного языка есть как минимум в том числе слово-обобщение, которое всегда имеет и чувственно воспринимаемую собственную форму, и уже «хотя бы» поэтому всегда в той или иной мере воспроизводит чувственный опыт субъекта. С другой стороны оно всегда существует именно и только в смысловых взаимосвязях с другими словами, в частности, через ряд преобразований сводимо к любому (?) (!) другому слову и/... к любому уровню обобщения. И существует в немалой мере в рамках общения с другим человеком, хотя бы в рамках своего усвоения, но не только.

То, что платоновское слово-откровение по своей природе существует как бы само по себе и не входит в смысловое пространство языка, в рамках которого только и возможно раскрытие его смысла для сознания субъекта (которое соотносится – от в некоторой мере соответствует до, в пределе и/или в некоторых частных случаях совпадает – со знаковой системой языка), говорит о том, что это слово-откровение по сути остается для сознания субъекта «вещью в себе», то есть собственно не существует для него. Соответственно, возникает вопрос о несовпадении платоновского понятия «разума» как неизменной, бессмертной сущности души и понятия «человеческого сознания» («человеческого разума») как сознания человека в его земной, осязательно-чувственной жизни как разума человека (в том числе и разума философа!), формирующегося и функционирующего в мире чувственно воспринимаемых форм-вещей. Так, для Сократа и Платона «человеческое» есть «смертное,.. непостоянное и несходное с самим собою...» («Федон»).