The key to understanding the communicative nature of posttelling is the notion of "media narrative", which includes facts and their binding interpretations. Thus, the posttrait is a communicative process that generates a narrative where individual facts and analytical conclusions have less persuasive force than ready-made interpretations, offering a more or less holistic picture of the world that resonates with already existing personal beliefs of the consumer. Modern media is an unobtrusive platform only as a crystal dream of an ideological fighter who stubbornly continues to build his "anti-utopia", where pseudo-darkness acts no more than a carnival and dance on fictional barricades as something archaic.
Outwardly, the post truth has much in common with advocacy, whose task is "to provide information in the amount necessary for society to make the decision planned by this propaganda. But unlike advocacy, post-truth exists when there are alternative sources of information, when the info-union really has an opportunity to "build its consumption of information around its own thoughts.
Like fake, usually defined as a fake media product, the post truth is possible due to the bias of human behavior, looking for confirmation of existing beliefs and convictions. But unlike faeks, which can basically be disproved, the posttruth is difficult to disprove, even if faeks are its tool - they are firmly embedded in a narrative that has intrinsic value.
Ключевым для понимания коммуникативной природы постправды является понятие «медийный нарратив», который включает в себя факты и связующие их интерпретации. Таким образом, постправда является коммуникативный процесс, который порождает нарратив, где отдельные факты и аналитические выводы имеют в нем меньше убедительную силу, чем готовы интерпретации, предлагают более или менее целостную картину мира, которая резонирует с уже существующими личными убеждениями потребителя. Современные медиа является незаангажированную площадку только как хрустальная мечта идейного борца, который упорно продолжает строить свою «антиутопию», где псевдобородьба выступает не более чем карнавал и танец на вымышленных баррикадах, как нечто архаичное.
Внешне постправда имеет много общего с пропагандой, задача которой - «дать информацию в объеме, необходимом для того, чтобы общество приняло решение, запланированное этой пропагандой». Но в отличие от пропаганды, постправда существует при наличии альтернативных источников информации, когда в инфоюзера действительно есть возможность, «выстраивать свое потребление информации вокруг собственных мыслей».
Подобно фейк, определяемые обычно как поддельный медиапродукт, постправда оказывается возможна благодаря предвзятости человеческого поведения, ищет подтверждения существующим верованиям и убеждениям. Но в отличие от фейков, которые в принципе можно опровергнуть, постправда трудом поддается опровержению, даже если фейки является ее инструментом - они прочно встроены в нарратив, обладающий самоценностью.