Работа с переживанием горя в гештальт-подходе

Работа с утратой направлена на выход из слияния с интроецированным объектом привязанности. Злость возникает в ответ на ущерб, нанесенный уходом из отношений и она связана с идеализацией объекта утраты, которая в свою очередь приводит к аутизации и переживанию эмоциональной изоляции. Идеализация объекта заключается в том, что кажется, будто удовлетворение фрустированной потребности может осуществляться только в этих отношениях и никаких иных. Поэтому все внимание направлено как будто вовнутрь, на отношения с виртуальной фигурой. Таким образом, основная стратегия работы направлена на завершение отношений с утраченным объектом, выходом из слияния с его интернализованным образом, обнаружение актуальных потребностей и возможностей их удовлетворения в изменившихся условиях.

На первой стадии переживания горя терапевт присутствует в измененной реальности клиента, поддерживая его психологические защиты в виде отрицания и диссоциации, поскольку они способствуют выживанию. На этой стадии клиент как будто находится в невротическом танце, то погружаясь в чувства, то отрицая факт утраты, когда высокая интенсивность эмоций угрожает стабильности психики. Частый клиентский запрос на этой стадии - облегчить состояние или сделать так, чтобы горе быстрее отпустило - носит манипулятивный характер и предполагает возможность управлять чувствами либо со стороны, либо усилием воли. Позиция терапевта в этом случае заключается в поддержании возможности быть в эмоциях, а не блокирования их, поскольку незавершенность ситуации является синонимом неполного проживания и может приводить к хронификации горя, застревании в нем.

На следующей стадии горя клиент оказывается в состоянии острого экзистенциального одиночества, как будто между ним, переживающим горе и обычными людьми пролегла непреодолимая пропасть. Утрата близкой привязанности на какое то время делает невозможным контактирование с другими, клиент  одновременно хочет и близости и аннигиляционного уничтожения всего более благополучного окружения. В этой ситуации терапевт является мостиком между клиентом и всеми остальными людьми, оказавшимися за пределами круга отчуждения. На этой стадии делается первый шаг из слияния, когда терапевт показывает - вот есть ты, а вот есть я, я признаю твое право злиться на виноватых, но я не буду делать это вместе с тобой или вместо тебя. Вообще, на стадии агрессии и вины происходит оздоравливающее опознавание противоположных чувств, напрвленных на объект утраты.Переживать чувства и уметь говорить про них это шаг к выходу из слияния. Для того, чтобы осознавание стало терапевтичным недостаточно различать свои переживания, важно связывать их с тем, что происходит. 

Различение и легализация полярных переживаний - любви и злости - также служат этому процессу. На этой стадии терапевт осторожно продвигает клиента от переживаний в связи с утратой к потребностям, фрустрированным этим процессом. Таким образом, выход из слияния с интроецированным объектом приводит клиента на первую стадию цикла контакта, но которой опознается организменный дефицит, а фигура утраты постепенно начинает уходить в фон.

Вина своим субстратом метафорически напоминает некачественную пищу, которая, будучи поглощенной, вызывает различные диспептические явления. Вина, переживаемая как чувство, своим источником имеет когнитивный конструкт. В связи с этим лучшим противоядием от вины является злость, которая рождается как эмоциональный ответ и, подобно воздушной смеси в шаре, поддерживает и восстанавливает границы его объема.

Стадия депрессии возникает как реакция на отсутствие привычных способов удовлетворять опознанные потребности, то есть когда клиент уже знает, в чем он нуждается, но не имеет возможности этого получить. Здесь как никогда становится явной методологическая польза творческого приспособления, в результате которого клиент проникается идеей о том, что жизнь продолжается, что способность желать и радоваться желаемому не утрачена, что меняется только форма, в которой возможно получать то, что необходимо, что мир по прежнему щедр и полон ресурсов, если его как следует об этом попросить. На этой же стадии возможна хронификация горя, поскольку если для злости и обвинений требуется хоть какое то количество энергетических затрат, то в депрессии можно находиться бесконечно долго, на низком энергетическом уровне.

На стадии депрессии клиент может совершить важное для себя открытие - невозможность что-либо поменять связана с невозможностью пользоваться тем, что приводит к изменениям, другими словами - главная причина и источник изменений это он сам. И о том что осознавание, подобно закрепителю для фотоснимка, утверждает происходящее в своих правах. Например, человек может делать то, что приводит к удовлетворению, но не получать желаемого от того, что смотрит в другую сторону. Как будто бы удовлетворение в этом случае возможно лишь тогда, когда его возможность заметят. Либо когда опознавание потребности происходит после того, как она оказывается удовлетворена.

Стадия ассимиляции или принятия наступает тогда, когда эмоции оказываются пережитыми и человек разворачивается от прошлого к настоящему, тем самым заканчивая очередной этап своей жизни и начиная новый, проходя путь от Ид-овского неистовства к упорядоченности Персоналити. 

Следует также не забывать о том, как клиент перемещает себя с границы контакта с терапевтом в свою внутреннюю феноменологию, поскольку интроецированные значимые объекты часто стоят между ними и тогда для того, чтобы прояснить, что происходит “здесь и сейчас” необходимо разобраться с тем, что оказалось недоделанным “там и тогда”. Перенос может маркировать потребность клиента “здесь и сейчас” и тогда мы можем говорить про вынужденность, когда, например, клиент просит безопасность вместо признания, поскольку терапевт уже не может нести ответсвенность за выживание клиента, а клиент видит на месте терапевта какую-то другую фигуру, от которой зависит. Перенос - это манипуляция. Клиент просит у терапевта то, что тот не может ему дать, потому что происходящее отрицает возможность получить то, что он желает. Как известно, самая большая зависимость возникает от того, в чем отказано и что является его символом. Зависимость это лифт, на котором клиент спускается в регресс и пытается обрести контрнезависимость от терапевта в другой зависимости от значимого объекта. И тогда в переносе опять повторяется невротическое расщепление, в котором клиент пытается получить то, в чем он нуждается, но только непрямыми способами. То есть перенос запускается невозможностью прямого контакта между терапевтом и клиентом. Тогда можно работать с объектом переноса в технике пустого стула для того, чтобы потом вернуться в “здесь и сейчас” и увидеть разницу в состоянии после того как потребность переноса была удовлетворена или переформулирована с учетом контекста отношений с терапевтом.

Работа с острыми переживаниями иногда вступает в такую фазу, которую можно охарактеризовать метафорой айсберга, когда надводная часть относится к тому, о чем клиент предпочитает охотно говорить, а в подводной части находится то, в чем клиент нуждается. И тогда надводная часть необходима для того, чтоы справиться с тем, что находится за уровнем ватерлинии. Например, клиент в жизни сильно старается что-то сделать, живет деятельностью и гордится новым этапом своей жизни, тогда как при более внимательном рассмотрении его ситуации оказывается что в ней невыносимо много ужаса потерять контроль и тогда, чтобы противостоять хаосу, необходимо закрепиться в какой-то точке уверенной необратимости. Необходимо ли обращать на это внимание клиента? Думаю, что да, поскольку непроЯсненный клиентский способ обращаться со своей жизнью будет точно также неясно структурировать терапевтическую сессию, в которой может быть много драйва, благодарности, любопытства, но не будет пользы. Это с одной стороны. 

В работе с горем важно также не переборщить с помощью. Мы знаем о том, что отсутствие прерываний контакта и возможность без препятствий взаимодействовать со средой является ресурсным состоянием и работаем с психологическими защитами, которые делают этот процесс вынужденным и несвободным. С другой стороны, защита это то, что поддерживает стабильность и безопасность и поэтому лишение клиента этой опоры без нового ресурса может привести к ретравматизации. Прерывания контакта оказывают влияние на удержание определенной дистанции между людьми и тогда работа с механизмами защиты должна коррелироваться с контекстом актуальных отношений клиента и быть своевременной.

Отличием психотерапии от консультирования является уникальная возможность не обращаться к уже имеющимся знаниям, подменяя ими живой опыт, а исследовать актуальные смыслы в их становлении, как они разворачиваются здесь и сейчас. Ведь задачей психотерапевта во многом является возможность сопровождать клиента до его личного предела, до самого дна его ситуации, которая до последнего момента остается неопределенной. И тогда накопление специальных знаний необходимо для того, чтобы в какой то момент отказаться от идеи их использовать постоянно, выражая большее доверие процессу.  

Автор - Макс Пестов

Врач-психотерапевт, психиатр-нарколог, системный семейный терапевт, гештальт-терапевт, супервизор, тренер

Личный сайт

Телефон: (4212) 25-40-77 (Хабаровск)