Предисловие к поединку
День не задался с самого утра. Наперекосяк пошло буквально все. Илья не успел протереть кулаками глаза, как вляпался босой ногой во что-то липкое, скользкое и холодное. Медленно соображающий мозг содрогнулся от догадки – кошачья работа… м-да, а винить-то, кроме себя, некого. Настасья вторую неделю в Чернигове у матери гостит. Слышал же вечером кошачьи вопли, да вставать, чтобы проводить животинку на двор молодецким пинком, было лень.
Потом оборвалась веревка, и новенькое кожаное ведро улетело в стылый мрак колодца. Сколько их там, на дне, лежит – не сосчитать. И опять винить некого – видел же еще зимой, что пенька в двух местах разлохматилась. Поглядел, поглядел – и забыл благополучно.
Пришлось вместо ведра привязывать деревянную бадью из бани.
Третья неприятность тоже не заставила себя долго ждать. И объявилась она, едва Илья начал завтракать – в лице княжеского стряпчего.
Ну, не любили друг друга Илья и княжеский стряпчий! Ох, как не любили! В других обстоятельствах первый проводил бы второго из избы не хуже кошки. Может, даже ставни в окне им открыл бы. Но – не сейчас.
Потому как вошел стряпчий в избу без страха. Следом вошли двое дружинников княжьих, поздоровались уважительно. Вот, значит, что… дела, стало быть.
Перед Красным крыльцом Илья хмуро огляделся в поисках ротозеев. Вроде, нет никого. Вот и славно. Был Илья могуч и силен, в плечах широк, да в ногах коротковат. А ступени на крыльце такие высокие, что, забираясь на них, не единожды думал он хмуро, что лучше б сидел на печи еще лет с десяток…
Кмети из личной охраны пропустили беспрепятственно. Заслужил, чего уж там. И еще заслужит, а иначе бы не позвали.
Киевский князь вел беседу в малой думной палате. Илья огляделся, здороваясь – лица больше незнакомые, по одежде вроде как купцы.
-- Вот, Илья Иванович,- раздраженно припечатал к столешнице длань свою князь,- присоединяйся. Списки погляди, почитай.
-- А что случилось-то, княже?- осторожно спросил Илья.- Али печенеги зашевелились? Рановато, вроде.
-- О печенегах не волнуйся. За ними Добрыня, едва снег сошел, в Диком Поле следит. Так что с той стороны я опаски не жду. С другого конца беда подкралась незаметно. Путь из варяг в греки знаешь?
-- Конечно…
-- Я этот вороватый люд не шибко люблю,- князь широким жестом обвел поникших купцов, при этом даже голос не ослабил,- но… но! Князь я, или не князь?! Отец я Руси нашей Киевской, или так – выпить медку заглянул?! Это что же такое творится, что меня от заутрени оторвали?
-- А что, собственно, творится-то?- осторожно переспросил Илья.
-- А то! Сел на переволоке у Чернигова ушкуйник какой-то и нет там теперь ходу ни конному, ни пешему! А я все думаю – чего это мне повара второй месяц жареную камбалу и угрей не подают?
-- Кто таков?- сдвинул брови Илья.
Князь оживился, попытался тонкими перстами обхватить его запястье. Не преуспел.
-- Вот! Это по-нашему! По-богатырски! Сразу: быка за рога и в стойло! Короче - мой княжеский указ: путь из варяг в греки расчистить! В самом деле,- обиженным голосом продолжил князь,- не приставлять же мне к каждому обозу оружных кметей. Эдак от моей дружины один я и останусь.
«Зато деньжат в казне весьма прибавится»- хмыкнул Илья, но вслух эту крамолу говорить не стал. Еще станется с жадноватого князя счесть идею стоящей…
-- Как звать-то ушкуйника?- спросил только.- Кого вразумлять буду?
-- Соловей,- прошелестел голос из толпы купцов.- Соловей-Разбойник.
Илья окаменел.
-- Ты чего?- ткнул его в плечо сапфирами и рубинами перстней князь.- Оглох?
-- Прости, княже… как прошлой осенью Тугарин булавой по голове попотчевал, так до сих пор временами забываюсь,- с трудом выдавил из себя напраслину Илья.
-- Болеешь? Может, послать вместо тебя Алешку Поповича? Тебе отдых, да и всему Киеву без него – тоже отдых будет. Особенно ревнивым мужьям.
-- Справлюсь, княже, не волнуйся,- торопливо ответил богатырь.
-- Да? А то – смотри.… В-общем, привезешь мне эту птичку – охота послушать, как он на колу запоет. Соловей? Ха!
-- А если не получится привезти?
-- Огорчусь. Но не сильно. А уж ты его там прикопай по-христиански. Мы ж все-таки не звери, а, Илья Иванович?
Славянский месяц Березень клонился к закату. По новомодным христианским уставам назывался он чудно и непривычно – апрель.
Илья Муромец ехал по берегу Десны, никуда не торопясь. Отмечал по дороге – и впрямь людей на прежде оживленном пути попадалось намного меньше.
Из своего задания тайны он не делал. Обычное дело – чем гоняться по лесам за добычей, лучше сделать так, чтоб добыча сама его нашла…
До первого переволока осталось меньше одного конного перехода. А вот и полянка – так и манит усталого путника! Отчего не передохнуть?
Илья постелил на влажную землю свой плащ – подарок киевского князя, между прочим. Увидь княже – наверное, удавился бы от обиды…
Рядом расстелил чистую холстину, выложил на нее нехитрую снедь. Сел на плащ, привалился спиной к березе – вылитый богатырь на привале. Собственно, так оно и есть…
Тоненько вжикнула стрела, впилась в белый ствол рядом с плечом.
Илья хмыкнул, отмерил взглядом два вершка и пальцами легко отломил от нее лишнее.
-- И то дело,- сказал он невозмутимо, наблюдая, как по стреле побежал березовый сок, прозрачный, словно девичья слеза. Снял шелом, воткнул навершием во влажную землю. Получился изрядный сосуд.
Звонкий переливчатый свист раздался в лесу. Верный Серко аж поднялся на дыбы и заржал ответно. Илья покачал головой – болтуны.
-- Давай, кто за главного – выходи!- крикнул Муромец дальним кустам.- Я вас еще утром засек!- и пробурчал еле слышно.- Ушкуйники хреновы…
В тот же миг сзади тихо хрустнула палая ветка.
-- Здрав буди, Илья свет Иваныч!- сказал веселый голос.- Говорят, ты по старости теперь на птичек начал охотиться? К столу пригласишь, или я рылом не вышел?
-- Да вот, заказал мой благодетель добыть соловья. Где ж мне ослушаться? Всеж-таки, благодетель. А к столу, коли не побрезгуешь, садись. Только извини – голодает последнее время Киев. Ни тебе угрей балтийских, ни винограда византийского… да ты ведь в курсе?
Был пришлец светлобород и голубоглаз, смешлив и уверен в себе. Говорил громко, руками размахивал широко.
-- Эх, Илья Иваныч,- ловко усевшись на скрещенные ноги, с ходу начал он,- да разве б я при другом раскладе занимался такой ерундой? Не в то время я родился! Лет двести назад вышел бы из меня отличный князь!
-- Да?- прищурился Муромец.
-- Конечно! Сам посуди – люди за мной толпами идут. Ни одного сражения я не проиграл! Ни одного!
-- Это потому, что за тебя всерьез еще не взялись. Вот приедет княжеская дружина…
-- А дружина меня для начала пусть сыщет в этих дебрях!- захохотал Соловей.
-- Дружина для начала сожжет все хутора на сто верст вокруг,- хмуро ответил Илья,- потом украсит окрестные леса висельниками, воронам на потеху. А, как выпадет первый снег, отыщет твои самые тайные берлоги. И повезут птичку в железной клетке по первопутку. На встречу с колом, заботливо смазанным салом. Валил бы ты отсюда, по-хорошему, а?
-- Куда валить-то?- с неожиданной тоской сказал Соловей,- кому я нужен, такой крутой воитель? Ты умный – подскажи!
-- К варягам, например,- пожал плечами Илья,- добудешь струг, команда у тебя уже есть. Пара удачных грабежей, и, если не потонешь, вполне сможешь там прославиться. Или на запад рвани, там сейчас что ни деревня – то со своим королем. А Русь уже поделена, тут тебе долго гулять не дадут.
-- А если мне еще покуражиться здесь, в родной стороне, охота?- с вызовом спросил Соловей.
Илья осторожно поднял переполненный березовым соком шелом, единым махом осушил его, обтер бороду от серебристых капель.
-- Сроку даю тебе аккурат до завтра,- буднично ответил он,- не образумишься – лично в землю по маковку забью. Чтоб заодно и с могилой не возиться. Эх, Фома, Фома… пришел бы ты ко мне тогда сразу – уже был бы в княжеской дружине на первых местах. А ты свой дар на разбой перевел. Учти, не погляжу, что мы с одного села,… кстати, а награбленное куда деваешь?
-- Так на Руси не один киевский князь имеется,- засмеялся Соловей,- есть, к примеру, еще черниговский… и этот на меня ничуть не обижается! До завтра, односельчанин!